Все номера
| №4 2011 г. |
тема номера: Российская энергетика |
В статье рассмотрены проблемы угольной отрасли, ее эволюция за последние 20 лет, последствия реструктуризации. Проанализированы перспективы развития, возможности применения новых технологий и направления сотрудничества власти и бизнеса.
Уголь в XXI веке: из темного прошлого в светлое будущее
Ключевые слова: угольная промышленность, ТЭБ, технологии глубокой переработки угля, угольная генерация
В.Н. ЧУРАШЕВ, кандидат экономических наук E-mail: tch@ieie.nsc.ru
В.М. МАРКОВА, кандидат экономических наук. E-mail: 369@ieie.nsc.ru Институт экономики и организации промышленного производства
СО РАН, Новосибирск
До середины ХХ века в мировом топливно-энергетическом балансе (ТЭБ) уголь занимал ведущие позиции – на его долю приходится свыше 90% всех запасов топливно-энергетических ресурсов. В период «первой угольной волны» отрасль удовлетворяла потребности внутренних рынков, на экспорт шел в основном коксующийся уголь.
Затем уголь в промышленно развитых странах стал активно вытесняться более дешевым, универсальным и экологичным углеводородным топливом. Основными потребителями угля оставались металлургия, тепловые электростанции и отопление в бытовом секторе.
Энергетический кризис способствовал частичной переориентации большинства развитых стран на уголь в 1975–1980 гг. Были закрыты нерентабельные шахты и разрезы, широко применялись механизация и автоматизация производственных процессов. Эти преобразования в мире были фактически завершены к тому времени, когда в России появилась рыночная экономика. Но в нашей стране, хотя СССР и РСФСР в его составе занимали к началу 1980-х годов второе место в мире по добыче угля, никакой реструктуризации не произошло.
Угольная промышленность России выглядела «грязной», опасной и требовала постоянной поддержки государства на фоне «чистых» и успешных нефтяной и газовой отраслей. Значительная доля шахт и (в меньшей степени) разрезов были нерентабельными и не имели шансов стать таковыми. Добыча угля в среднем по России составляла 1,5 тыс. т в сутки на один забой против 5–10 тыс. т в передовых странах. Более половины эксплуатируемых шахт имели возраст свыше 40 лет, только 18 предприятий – относительно новые, работающие не более 20 лет. Угольная отрасль тащила за собой этот невероятный груз, требуя гигантских объемов бюджетных дотаций от «тощего» в то время бюджета.
Для спасения отрасли, прежде всего, нужно было отсечь ее безнадежную часть. В 1993 г. была разработана программа, по которой планировалось, что для безубыточной работы отрасли нужно закрыть 90 шахт. Но по итогам реструктуризации их оказалось более 180[1]. Практически прекратил свое существование шахтерский район Подмосковного угольного бассейна; на 39% снизилась добыча в Кузбассе и на Дальнем Востоке, наполовину – на Урале. Это был очень болезненный процесс для шахтеров. Большинство предприятий угольной промышленности были градообразующими. Они давали 70–90% бюджетных поступлений, и на них работало больше половины самодеятельного населения шахтерских городов и поселков. При сокращении числа занятых в добыче и переработке угля уровень безработицы многократно возрастал.
Необходимы были и институциональные преобразования. Отрасль до этого почти не имела отношения к продаже продукции и доходам от нее. Нужно было отстроить собственный бизнес, снизить издержки, прекратить воровство, убрать посредников, продавать продукцию за деньги.
Главной целью реформ стало повышение эффективности отрасли до уровня, который позволил бы значительно снизить или отказаться от государственных субсидий. На реформирование отводилось 12–15 лет (на это нужно, согласно мировому опыту, 20–30 лет).
Приватизация угольных предприятий началась в 1993 г. и осуществлялась в два этапа. На первом государство сохранило за собой крупные пакеты акций (60%), эффективно управлять которыми из центра не могло. С 1997 г. начался второй этап – продажа по конкурсу или на аукционе прав собственности на пакеты акций Российской Федерации. Угольные предприятия были почти полностью приватизированы (98%); крупные пакеты акций сконцентрированы у внешних инвесторов; начались смена собственников, укрупнение и переход угольных предприятий во владение металлургических или энергетических холдингов.
К настоящему времени российский рынок коксующегося угля контролируют три ключевых собственника: «Евразгрупп» (включая шахту «Распадская»), «Южный Кузбасс» (входит в «Мечел») и «Сибуглемет», занимающие 57% свободного рынка. Они же обеспечивают 70–80% добычи наиболее ценных твердых и полутвердых видов угля. Остальные металлургические комбинаты также постарались обеспечить себя сырьевой угольной базой[2].
Аналогичный процесс проходил и в сфере теплоэнергетики. Правда, пока существовал монополист в лице РАО «ЕЭС России», диктовавший цены на потребляемый уголь, поставки энергетикам были для угольщиков малоинтересными. Только «Сибирская угольная энергетическая компания» (СУЭК) в 2000-х годах, еще находясь в составе группы МДМ, попыталась объединить ряд угольных предприятий Сибири и Дальнего Востока, добывающих в сумме около 30% энергетических углей в России, и скупила крупные пакеты акций 11 АО-энерго, расположенных в основном в этих же регионах.
После проведения энергореформы в 2008 г. СУЭК за счет своих приобретений сразу получила крупные доли в четырех ТГК: ТГК-11, ТГК-12 («Кузбассэнерго»)[3], ТГК-13 («Енисейская ТГК») и ТГК-14, которые имеют самую большую долю угля в топливном балансе. Кроме того, она владеет крупным пакетом в «Дальневосточной энергетической компании» и миноритарными долями в 27 региональных энергетических компаниях. В настоящее время СУЭК – самый заметный игрок из числа угольных предприятий на энергорынке России.
Но и другие крупные угольные компании включились в борьбу за раздел наследия РАО «ЕЭС России», пытаясь диверсифицировать бизнес и приобрести генерирующие мощности, привязанные к собственной добыче. Потратив на скупку энергокомпаний не один миллиард долларов, они надеялись заработать на рынке сбыта, хеджировании рисков и новом звене добавленной стоимости: компания «Кузбассразрезуголь» (группа УГМК) запланировала строительство электростанций мощностью 500 МВт в Кемеровской и 1000 МВт – в Свердловской областях, собственностью «Мечела» стала Южно-Кузбасская ГРЭС мощностью 550 МВт, холдинг «Евразгрупп» купил Западно-Сибирскую ТЭЦ мощностью 600 МВт, чтобы использовать ее для обеспечения Западно-Сибирского металлургического комбината, En+Group практически завершила консолидацию электроэнергетических и угольных активов на базе своей «дочки» – «Евросибэнерго»[4].
В 2008 г. с завершением приватизации теплогенерирующих активов сформировался новый профиль российской генерации. В последующие годы энергокомпании продолжали формировать свои сырьевые базы. Так, ОГК-3 намерена совместно с «Русалом» приобрести буроугольный разрез в Сибири для снабжения новых энергоблоков Черепетской ГРЭС в Тульской области. Аналогичный проект ОГК-3 реализует с 2010 г. в Бурятии, где планируется полностью перевести на собственный уголь Гусиноозерскую ГРЭС, с этой целью был приобретен буроугольный участок Окино-Ключевского месторождения в Бурятии с балансовыми запасами 33,8 млн т. Ранее на станцию уголь возили за 1,5 тыс. км с месторождений Красноярского края.
С приходом в угольную промышленность стратегических инвесторов, ставших собственниками угледобывающих предприятий, отрасль за несколько лет превратилась из убыточной, дотируемой государством, в прибыльную и экономически эффективную. Значимым результатом реструктуризации стал более чем двукратный рост производительности труда рабочего по добыче, причем эта устойчивая тенденция продолжается, хотя процесс закрытия шахт прекратился.
Последовательное наращивание объемов производства угольной продукции было вызвано ростом инвестиций в обновление горной техники путем приобретения как отечественного, так и импортного оборудования. Из-за разрыва в качестве и производительности многие угольные компании вполне обоснованно отдают предпочтение импортному оборудованию, хотя не всегда оно используется эффективно.
Инвестиции шли в строительство новых предприятий и, что особенно важно, углеобогатительных фабрик. Только за последние 12 лет было построено 57 новых предприятий по добыче и переработке угля. Сегодня угольная отрасль России представлена 148 угольными разрезами, 96 шахтами, 48 обогатительными фабриками – всего 292 структурные технические единицы, большинство из которых входят в крупные холдинги.
В последние годы многое делалось для развития инфраструктуры, в частности строились новые и модернизировались существующие порты для расширения экспортных поставок угля как в Европу, так и в страны АТР. В порту «Усть-Луга» завершено строительство первой очереди угольного терминала производительностью до 8 млн т, в 2009 г. начал работу угольный терминал в порту «Ванино» и завершена очередная модернизация самого большого в России угольного порта «Восточный».
Завершается реструктуризация угольной отрасли, продолжавшаяся на протяжении почти 15 лет. Чтобы завершить к 2015 г. 226 нереализованных ликвидаций (из 1112), потребуется в 2011 г. 1795,6 млн руб., в 2012 г. – 1780,6 млн руб., а в 2013–2015 гг. – ежегодно по 3079,0 млн руб. и по 980 млн руб. для обеспечения около 55 тыс. человек льготных категорий граждан бесплатным пайковым углём.
В ходе реструктуризации десятилетняя тенденция снижения добычи в 1998 г. была изменена на последовательный рост. Средние темпы прироста добычи за последние годы составляли 3,5% в год. В России в 2008 г. добыто 328,8 млн т угля (в 2000 г. – 257,9 млн т) (таблица).
Динамика показателей угольной промышленности России в 1988–2010 гг., млн т
Примечание.*Максимальный объем добычи в РСФСР Показатель 1988* 1994** 2000 2008 2009 2010
Добыча всего 425,4 271,3 257,9 328,8 302,6 323,0
- открытым способом 178,7 152,2 167,0 223,9 195,1 220,9
- подземным способом 246,7 119,1 90,9 104,9 107,4 102,1
Энергетический уголь 352,2 214,7 196,9 260,1 241,7 257,9
Коксующийся уголь 73,2 56,6 61 68,7 60,9 65,1
Экспорт угля 25,7 23,4 37,8 101,2 105,1 105,6
Поставки энергетических углей на внутренний рынок - - 190,4 191,4 176,0 190,6
В том числе потребление российских углей на ТЭС (+импорт) - - 103,3(+25,6) 104,6 (+25,8) 88,4(+24,2)
** Год официального начала реструктуризации угольной промышленности.
В результате в 2008 г. добыча угля в России превысила показатели, намеченные «Энергетической стратегией России на период до 2020 г.» на 2010 г. Но практически весь прирост в 2000-х годах был обусловлен экспортом, объем которого из-за благоприятной мировой конъюнктуры в 2008 г. достиг 101,2 млн т (в 2000 г. – 37,8 млн т). Россия вышла на 3-е место в мире по экспорту угля (12% рынка). За рубеж уходит около 25% из добываемых в стране 69,3 млн т коксующегося угля. Крупнейшие его экспортеры – «Якутуголь» и «Южный Кузбасс». В страны Юго-Восточной Азии поставки осуществляют «Якутуголь» и «Сибуглемет», остальные компании – в Украину и Восточную Европу. С 31 млн т в 2000 г. до 88,8 млн т в 2008 г. увеличились поставки на внешний рынок энергетического угля.
При этом внутренний рынок стагнирует. Общее потребление энергетического угля российскими потребителями, включая импорт, в 2008 г. составило 191,4 млн т (по сравнению с 2000 г. – 100,5%). На протяжении последних 10 лет металлургическое производство потребляет 16–20% угля, поступающего на внутренний рынок, доля жилищно-коммунального сектора и населения сохраняется на уровне 10–12%. Новые направления технологического использования угля (электроды, адсорбенты, сажа, углеграфитовые материалы и др.) занимают в потреблении угля существенно менее 1%.
Среднемесячная производительность труда на угледобывающих предприятиях СФО в 2008 г. составила 225 т/чел. в мес., что выше среднероссийского уровня (170 т/чел. в мес.), но значительно ниже среднемирового – 800 т/чел. в мес., при этом производительность в целом по России существенно возросла по сравнению с 2000 г. (110,3 т/чел.). Из-за отставания в сфере технологий добычи и переработки угля на среднестатистическом угольном предприятии России производительность ниже в десятки раз по сравнению с ведущими мировыми компаниями.
Из-за резкого уменьшения спроса на угольную продукцию (особенно коксующего угля) со второй половины 2008 г. объемы добычи и производства стали стремительно снижаться. По скорости падения угольная промышленность обошла даже нефтяную и газовую отрасли. Так, в первом квартале 2009 г. добыча угля в целом по России сократилась на 19%, нефти – на 1,3%, газа – на 14,7%. Производство электроэнергии за этот же период уменьшилось менее чем на 6%.
Снижение добычи угля в разной степени коснулось всех угледобывающих регионов. В целом же по итогам 2009 г. добыча упала на 8% по сравнению с 2008 г. и составила 302,6 млн т (–26,4 млн т). На 8% за январь–сентябрь снизились и объемы поставки продукции потребителям: 198,9 млн т против 216,6 млн за аналогичный период 2008 г.
Уменьшение поступлений от реализации угольной продукции, дороговизна заемных средств, а также рост неплатежей вынудили угольные компании сократить инвестпрограммы более чем на 30% по сравнению с предыдущим годом. Некоторые аналитики поспешили сделать вывод о катастрофических последствиях кризиса для угольной отрасли России, но пессимистические прогнозы не сбылись.
Уровень добычи угля в России в 2010 г. составил 323 млн т, в том числе по Кузбассу впервые за всю историю добыча достигла 185 млн т. Этому способствовали восстановление благоприятной конъюнктуры на мировых рынках и растущий спрос на российский уголь. Уже в начале 2010 г. было сообщено о новом соглашении между крупнейшей в мире горнодобывающей компанией BHP Billiton и японской металлургической компанией JFE Steel об установлении цены на уголь в 200 дол./т (в 2009 г. – 129 дол./т). Мировые спотовые цены на коксующийся уголь резко выросли до 220–240 дол./т после снижения производства коксующегося угля в Китае, вынудившего сталелитейщиков переключиться на импорт[5].
К началу 2010 г. загрузка основных российских производителей стала составлять уже 80–85%, а «Мечел» и Новолипецкий комбинат вышли на докризисные объемы производства стали[6]. По данным Metcoal, внутренние цены на коксующиеся угли вернулись на уровень 115 дол. (3500 руб.) за 1 т, что говорит о перспективности внутреннего рынка.
Хотя угольная промышленность достойно вышла из кризиса, он обострил проблемы, стоящие перед отраслью. Главная из них – у российских энергетиков по-прежнему нет стимула переходить на угольную генерацию. За 2000–2008 гг. доля газа в топливном балансе ТЭС возросла с 63,5 до 68,8%, а твердого топлива – уменьшилась с 31 до 25,2%. Задача замещения газа углем в топливном балансе России не решается вследствие неоправданно искаженного соотношения цен на газ и уголь, составлявшего в 2000 г. всего 0,67:1, а в 2008 г. – 1,18:1 (в США оно равно 3:1). Из-за неоправданно низких цен на газ угольные электростанции не способны конкурировать со станциями, производящими электроэнергию за счет сжигания газа.
Сдерживает развитие отрасли технический и технологический уровень угольного производства. Парк очистного оборудования на шахтах на 50% требует полной замены, а остальное оборудование изношено более чем на 70%. На разрезах более 60% экскаваторов имеют сверхнормативные сроки службы. Около 27% мощностей обогатительных фабрик находится в эксплуатации более 30 лет. Износ основных фондов угольных предприятий, специализирующихся на добыче энергетического угля открытым способом, достигает 70–80%, что увеличивает риски аварий и повышает угрозу жизни и здоровью работников. Проблема снижения уровня безопасности горных работ возникла в значительной степени в 1980–1990-е годы из-за недофинансирования отрасли и резкого снижения технологической и производственной дисциплины. Крупнейшие российские угольные компании предпринимают беспрецедентные меры для повышения безопасности труда, направляя на эти цели более 20% капитальных вложений (в 2006 г. – 5 млрд руб.). Однако и этих средств не хватает для кардинального решения проблемы.
Аварии на оснащенных современным оборудованием шахтах Кузбасса показали, что процесс добычи угля подземным способом следует рассматривать как реализуемый не на чисто угольных, а газоугольных месторождениях. Нагрузки на очистные забои выросли более чем вдвое за счет внедрения мощного зарубежного оборудования, но число реализованных проектов по комплексной дегазации шахты можно пересчитать по пальцам. Во внесенных в июле 2010 г. поправках в закон «Об угле» устанавливается обязательность дегазации источников метановыделения. Собственнику предписано уже при разработке проекта предусматривать затраты на обязательную дегазацию, причем еще до прихода туда шахтеров. Следующий этап – узаконить требования по безопасному ведению работ.
Российское угольное машиностроение неспособно обеспечить требуемую надежность оборудования и снижение аварийности угольного производства (даже в Кузбассе, где сосредоточено 15 соответствующих предприятий, закупки угольными компаниями зарубежного горношахтного оборудования в 4 раза больше, чем отечественного). В горном производстве применяется обширная номенклатура оборудования, как правило, различных фирм, что усложняет обслуживание, увеличивает производственные расходы, снижает экономическую эффективность. Как следствие, угольным предприятиям интересна поставка одним производителем необходимого комплекса машин, выполняющих большинство основных технологических процессов.
Среди производителей угля позиции России более скромные (в сравнении с местом по запасам)[7]: шестое место в мире с долей в 4,6%. Для сравнения: в США производится 18,7% мирового угля, в Индии – 5,8%, в Австралии – 6,6%, Южной Африке – 4,2%. Абсолютный лидер – Китай, доля которого в мировом объеме составляет 42,5%.
В России почти 70% запасов углей относится к так называемым «высокотехнологичным» – они позволяют применять современные высокопроизводительные технологии и могут обеспечить конкурентоспособность угля даже по сравнению с газом. К таким месторождениям относятся Ерунаковское – одно из самых крупных угольных предприятий открытой добычи в Кузбассе, месторождения Канско-Ачинского бассейна, а также отдельные высокорентабельные месторождения в европейской части, например, Кадамовское месторождение антрацитов в Восточном Донбассе[8]. Таким образом, исходя из запасов угля, Россия может рассчитывать на повышение своего места на мировом угольном рынке.
Экспорт. В перспективе на внешнем рынке для российских углей будет складываться благоприятная ситуация[9]. По оценкам ряда экспертов, не ожидается значимых изменений как в технологическом процессе производства металла, так и в динамике его потребления. В ближайшие 20 лет объем мирового рынка коксующихся углей вырастет не менее чем на 20%. Приобретать его на мировом рынке будут прежде всего Бразилия, Индия и Китай. На фоне снижения поставок из Китая у сибирских углей есть шанс закрепиться в Японии и Корее.
По прогнозу Мирового энергетического агентства, доля угля в мировом энергетическом балансе к 2030 г. возрастет до 29%, в основном в результате роста его потребления в электроэнергетике стран, не входящих в ОЭСР. Потребление угля будет увеличиваться более быстрыми темпами, чем всех других первичных энергоносителей, за исключением современных возобновляемых источников энергии (кроме гидроэнергии), – в среднем на 1,9%, до 6980 млн т угольного эквивалента в 2030 г. Большая часть (97%) прогнозируемого увеличения объемов мирового потребления угля придется на страны, не входящие в ОЭСР, главным образом в азиатские (доля Китая и Индии в перспективе увеличится почти до 2/3).
Мировой экспорт энергетических углей к 2030 г. вырастет до 800 млн т. По оценке экспертов, российские компании могут рассчитывать на свободную нишу для поставок угля в Азию в объеме 30–35 млн т[10]. Вторым по величине в мире считается европейский рынок. Традиционно в этом регионе уголь считают экологически грязным видом топлива. Его использование на электростанциях за последнее десятилетие неуклонно сокращалось. Однако в последнее время наметилась обратная тенденция. Если азиатские гиганты делают выбор в пользу угля из-за экономии, то главная мотивация европейцев – желание диверсифицировать поставки топлива и источники энергии[11].
Россия может частично заменить здесь (особенно в странах Балтийского моря) ЮАР, которая собирается переориентировать поставки на Индию и не допустить сюда колумбийский уголь. Пропускная способность угольных терминалов портов и сухопутные переходы позволяют поставлять на этот рынок более 90 млн т. По проекту «Энергетической стратегии РФ до 2030 г.» в случае успешной реализации проектов строительства новых портов экспорт российских углей к 2015 г. вырастет до 110–140 млн т. Угольные компании заявили о намерениях увеличения экспортных поставок угля до 175 млн т в 2030 г.[12]
Внутренний рынок. Очевидно, что ожидать заметного роста потребления коксующихся углей в ближайшие годы вряд ли возможно. Существенного ввода коксовых батарей не предвидится, поэтому общий объем потребления коксующихся углей на внутреннем рынке сохранится на уровне 45–50 млн т.
Согласно «Энергетической стратегии до 2030 г.»[13], доля угля в структуре топлива тепловых электростанций должна вырасти с нынешних 26% до 34–36% в 2030 г. за счет снижения доли газа с 70% до 60–62%. Предполагается, что вводимые энергомощности в европейской части РФ и в Уральском регионе будут покрывать значительную долю своей потребности в топливе за счет кузнецких и канско-ачинских углей. На электростанциях Сибирского федерального округа прирост потребления каменного угля может составить от 20 до 35 млн т, дополнительные потребности в буром угле могут достигнуть 32–43 млн т.
В настоящее время на ТЭС применяются угли, сильно различающиеся по качеству: более 25% общего объема их потребления имеют зольность выше 40%; 18,8% – теплоту сгорания ниже 3000 ккал/кг; 6,8 млн т угля – содержание серы более 3,0%. Общее количество балласта в угле составляет 55 млн т в год, в том числе породы – 27,9 млн т и влаги – 27,1 млн т. Причина – низкий уровень переработки энергетических углей на обогатительных фабриках – около 20% в 2008 г. в России и 11% в СФО (в мировой практике проходит переработку почти весь добытый энергетический уголь). Недостаточное применение обогащения и стандартизации энергетических углей, а также использование промпродукта в электроэнергетике породили проблему привязки каждой станции к конкретному типу углей. При этом полное или частичное замещение другими марками сложно и дорого.
Однако установки по повышению доли угля, принятые в Энергетической стратегии России до 2020 г. (2003 г.), так и не были выполнены. Новые угольные электростанции не строились и не строятся. Срок строительства угольной ТЭС – от 7 лет, то есть чтобы получить новые угольные киловатты в 2015 г., начинать необходимо уже сейчас. Именно строить, а не утверждать площадку под строительство, проектировать и согласовывать – это еще минимум 1,5–2 года.
Экономический кризис также внес свои корректировки. Угольные проекты в электроэнергетике замораживаются, и все новые ТЭС используют газ, а не уголь. Отказались от угольных проектов ОГК-1, ОГК-3 и ОГК-2[14]. В итоге угольная генерация в России не увеличивается и, по оценкам зарубежных и российских экспертов, не будет значительно расти и в перспективе. При существующих темпах падения спроса на уголь в стране емкость внутреннего рынка этого топлива (по самому пессимистическому прогнозу) может сократиться более чем вдвое: с сегодняшних 177 до 70–80 млн т[15].
Стратегические цели развития угольной промышленности – это обеспечение отечественной экономики и международного рынка высококачественным твердым топливом и продуктами его переработки на основе использования современных конкурентоспособных технологий, при повышении уровня безопасности для человека и окружающей среды.
В Институте экономики и организации промышленного производства СО РАН при разработке Стратегии социально-экономического развития Сибири[16] исследовалось, какой образ будущего угольной промышленности Сибири сформирует достижение этих стратегических целей.
Своевременное проведение геологоразведочных и проектных работ создаст условия для устойчивого и рационального воспроизводства минерально-сырьевой базы. Разведанный сырьевой потенциал углей Сибирского федерального округа разнообразен по маркам, природным особенностям, весьма значителен по объему и может обеспечить повышение уровня угледобычи в 2–3 раза и более на длительное время.
Исходя из тенденций спроса на сибирский уголь внутри страны и на мировых рынках и ресурсных возможностей угольных бассейнов Сибири целесообразно довести добычу угля в регионе к 2020 г. до 410–430 млн т в год, а к 2030 г. – до 460–483 млн т.
В перспективе, к концу 3-го десятилетия века, доля Западной Сибири в общей структуре добычи сократится с 69% до 53%, а Восточной Сибири – вырастет. Угледобыча в Восточной Сибири за рассматриваемый период увеличится в 3 раза, против 1,4 раза в Западной Сибири, при этом в Восточной Сибири будет по-прежнему доминировать открытый способ добычи, а в Западной его доля возрастет с 49% до 51%.
Производительность труда работника угольной промышленности СФО достигнет к 2030 г. 600–700 т/чел. в мес., что в 3,5–4 раза больше среднероссийского показателя 2007 г. Удельный вес прогрессивных технологий в добыче увеличится до 80–90% в подземной добыче (шахта – лава) и до 60% – в открытой (поточной и поточно-цикличной). Использование новых технологий в добыче позволит повысить безопасность труда, сократить число случаев травматизма со смертельным исходом на 1 млн т добычи угля по сравнению с уровнем 2007 г. с 0,5–0,6 до 0,05–0,1.
Угольная промышленность работает в условиях постоянного ужесточения требований к качеству угля. В то же время издержки и капиталовложения в его добычу растут. Ситуацию усугубляет и то, что ежегодно только в Кузбассе скапливается по 5 млн т углей низкого качества, транспортировка которых близка по себестоимости к добыче. На огромных российских просторах железнодорожная транспортировка угля может удвоить его стоимость. Практически каждый проект по добыче угля будет реализоваться в связке с проектами строительства обогатительных фабрик с доведением к 2030 г. охвата обогащением каменных энергетических углей до 65–75%. Внедрению новых технологий мешает вовсе не то, что уголь неперспективен как топливо, а консерватизм, инерционность и пренебрежение инновациями. Между тем решение, позволяющее не только экспортировать уголь, но и расширить его использование внутри страны, очевидно – это более глубокая переработка. В этой связи важна стратегия собственника в отношении инвестиций в новые технологии.
Речь идет об освоении трех групп новых технологий по облагораживанию и переработке рядовых углей в различные виды продукции.
Важнейшая задача – создание современных энерготехнологических комплексов. Так, в список приоритетных проектов, реализуемых в рамках Кузбасского технопарка, вошел в 2010 г. проект по созданию энерготехнологического комплекса глубокой переработки угля на участке «Серафимовский» Ушаковского каменноугольного месторождения (Промышленновский район).
Угольная промышленность характеризуется одновременно наличием возобновляемых и вторичных источников энергии, к которым относится теплота шахтных вод, вентиляционных выбросов, хозяйственно-бытовых стоков и породных отвалов, дымовые газы котельных. Весьма актуально использование этих источников энергии, утилизация низкопотенциального тепла одновременно с использованием шахтного метана для теплоснабжения и горячего водоснабжения. По оценкам «Газпрома», запасы метана только в Кузбассе составляют примерно 13 трлн м3.
К 2030 г. средний калорийный эквивалент угольного топлива вырастет до 0,75 по сравнению с 0,58 в 2007 г.
Опережающие темпы угольной электроэнергетики позволят развивать новые экологически чистые технологии сжигания угля, дадут мощный импульс развитию энергетического и угольного машиностроения, высвободят ресурсы газа для стабильной поставки на экспорт. В структуре потребления топлива на тепловых станциях СФО доля угля сохранится на уровне 84–86%. Доля угля в структуре потребления на ТЭС в целом по России вырастет до 40–44% к 2030 г. по сравнению с 25,3% в 2007 г. Вводимые энергомощности в европейской части РФ и в Уральском регионе будут покрывать значительную долю своей потребности в топливе за счет кузнецких и канско-ачинских углей. Продолжится переориентация поставок энергетических углей на внутренний рынок. Но в среднесрочной перспективе о достижении заявленных в Генсхеме до 2020 г. параметров, по крайней мере в области угольной генерации, речи не идет. Максимум – расширение мощностей на уже действующих угольных ТЭС и модернизация имеющихся энергоблоков.
Российская специфика размещения ресурсной базы и потребителей угля не позволяет радикально изменить в перспективе дальность перевозок сибирских углей. Так, рост доли добычи угля в Восточной Сибири приведет, с одной стороны, к сокращению расстояния для экспортных поставок сибирских углей в страны Азиатско-Тихоокеанского региона, а с другой – к увеличению транспортного плеча для перевозок в западном направлении.
Необходимо рассмотреть различные варианты широкомасштабной передачи энергии сибирских углей в европейскую часть страны: а) поставки рядовых углей или углепродуктов (например, полукокса, водоугольной суспензии, метанола и др.) с использованием углевозных железнодорожных магистралей, углепроводного гидротранспорта, крупных терминалов на р. Енисей для перевалки угля на суда типа «река – море» и др.; б) производство электроэнергии на ТЭС в местах добычи угля и передача электроэнергии по ЛЭП высокого напряжения; в) рассредоточение ТЭС вдоль коридора поставок угля.
Надежность портовой инфраструктуры возрастет за счет строительства портов и терминалов для экспорта угля на Черном, Балтийском, Баренцевом и Белом морях и на Тихом океане. Общая мощность портов по перевалке угля увеличится на 18–23 млн т.
Совершенствование технологии и оборудования обеспечит безопасность функционирования угледобывающих предприятий и снижение вредного воздействия на окружающую среду. Сброс сточных вод в поверхностные водоемы сократится с 1,39 млн м3 на 1 т добытого угля в 2007 г. до 1,18 к 2030 г., количество вредных веществ, выбрасываемых в атмосферу, – с 2,39 до 1,98 тыс. т на 1 т угля, количество отходов – с 6,55 до 5,40 т.
Суммарная потребность в капиталовложениях на развитие угольной отрасли СФО в период до 2030 г. оценивается в 1040 млрд руб. На долю добычи угля придется 50,5%, строительство обогатительных фабрик – около 14% от общей суммы инвестиций, доля транспортной инфраструктуры – порядка 17%.
Доля проектов, предполагающих внедрение новых технологий использования угля (утилизация метана, подземная газификация, строительство заводов полукоксования, установок по производству синтетического жидкого топлива), составит около 18% от общего объема инвестирования в угольную промышленность СФО (почти 185 млрд руб.).
Для реализации инвестиционных планов необходимы четкие экономические стимулы, которые подвигали бы угольные компании более широко применять новые технологии углепереработки, а генерирующие компании – использовать уголь в электроэнергетике. Одними призывами и ссылками на структуру баланса США, в которой более 50% тепловой энергетики – это угольная генерация, делу не поможешь. Важнейшим стимулом могло бы стать изменение соотношения цен на газ и уголь, но, несмотря на декларации, этого не происходит, что формирует порочный круг. Сопоставление фактической динамики соотношения этих цен с декларируемым ранее прогнозным показывает, что в 2005–2008 гг. никакого роста не было (рисунок). Для этого до сих пор не разработаны мероприятия и механизмы взвешенной комплексной политики. Перекос цен тормозит направления научно-технического прогресса в энергетике, которые в мире признаны перспективными, а при сложившихся в России ценах не оправдываются экономически и поэтому не реализуются.
Прогнозное соотношение цен на газ и уголь
Целесообразно ввести гибкий механизм государственного регулирования ценообразования, распространив его на сырьевые и топливно-энергетические ресурсы, отдельные виды грузовых и пассажирских перевозок, а также некоторые социально-важные виды продукции (услуг). Предлагается использовать прямые методы регулирования ценообразования (нормативы затрат и рентабельности, фиксирование уровня цены, налоговые инструменты и др.).
Ввиду незначительной величины прибыли соответствующий налог не играет для угольной промышленности такой роли, как, например, для нефтяной. А транспортная составляющая в конечной цене угля, достигшая 60%, в угольной отрасли выполняет такие же функции, как и экспортные пошлины в нефтяной, но при этом тариф не привязан к ценам на уголь. При перевозках угля и кокса действует многолетняя система исключительных тарифов: сохранены коэффициент 0,909, выравнивающий тарифы на перевозки коксующихся углей для нужд энергетики с энергетическими углями, а также система понижающих коэффициентов при перевозке углей на экспорт через российские порты (включая Архангельск, Кандалакшу, Мурманск, Ванино, Посьет, Находку, Восточный) и погранпереходы на расстояние свыше 3500 км.
Следует освободить от обложения таможенными пошлинами машины и оборудование для угольной промышленности, не имеющие российских аналогов.
Налоговый кодекс России надо дополнить разделами о налоговом стимулировании использования ресурсов угольных месторождений, включая проекты по утилизации дегазационного метана и стимулированию внедрения экологически чистых технологий добычи угля и производства электроэнергии на угольных электростанциях. Угольному бизнесу удалось пролоббировать изменения в ставку налога на добычу, что позволяет учитывать сложность добычи на разных участках.
Бизнес и власть заинтересованы, по крайней мере, на словах, в росте эффективности работы угольной отрасли, и одним из путей является объединение усилий в рамках ежегодных соглашений о социально-экономическом сотрудничестве. Так, с 2002 г. в Кемеровской области с крупными собственниками ежегодно подписываются соглашения о социально-экономическом партнерстве, в которых четко прописаны обязательства собственников по развитию своих предприятий, реализации социальных программ городов и поселков, а также участию в региональных и национальных проектах. Эта, по существу, партнерская модель взаимоотношений, с одной стороны, отвечает интересам сторон, способствуя решению экономических и социальных задач, с другой – ограничивает вхождение в регион новых собственников, не согласных с неформально прописанными требованиями власти к бизнесу. Но такая форма взаимодействия, эффективная для решения локальных задач, малопродуктивна при разработке стратегии развития региона.
Это взаимодействие необходимо вывести на новый уровень за счет практики разработки и применения отраслевого контракта, который фактически будет реализовывать форму частно-государственного партнерства. Взаимные обязательства и претензии друг к другу по поводу возможного их невыполнения приобретают совершенно конкретный характер. Сторонами отраслевого контракта могут являться правительство РФ (в лице Минэнерго России) и угольный бизнес (крупные угольные компании, составляющие в совокупности более 70% объемов годовой добычи)[18].
Главной частью отраслевого контракта должен стать индикативный пятилетний план, утвержденный сторонами. Его реализация станет логическим развитием отраслевой системы прогнозных документов, в которой на начальном этапе формировались бы списки инновационных технологий, а они затем включались в «Энергостратегии», в рамках которых фиксируются параметры развития отрасли на 20 лет.
Второй аспект взаимодействия угольной отрасли и властей всех уровней касается стимулирования ускоренного развития угольной электроэнергетики и внедрения новых технологий на всех этапах добычи, транспортировки и использования угля. Без государственных программ, без поддержки государства невозможно преодолеть отставание в этой сфере. Но прямые инвестиции государства – это на сегодняшний день нонсенс, они противоречат идеологии реформ, поэтому требуется государственная поддержка науки, строительного комплекса и энергомашиностроения. Необходима разработка и законодательная фиксация системы мер, обеспечивающих развитие глубокой переработки и получения продуктов с высокой долей добавленной стоимости (высококачественные концентраты, продукты углехимии, углеродные и композитные материалы). Это могут быть государственные гарантии угольным компаниям, налоговые послабления, инвестиции в форме кредитов или лизинга.
Нужна ассоциация организаций, заинтересованных в развитии угольной генерации, возможно, имеет смысл обсудить идею создания фонда развития угольных технологий с участием государства и российских компаний, участвующих в финансировании разработок технологий, связанных с большим потреблением угля, как в энергетике, так и в других отраслях.
Ранее государство участвовало в проектах по подготовке инфраструктуры для освоения новых угольных месторождений с низкими производственными затратами на добычу угля. Создание железнодорожной магистрали к Элегестскому месторождению в Республике Тыва было включено в состав проектов, финансируемых из Инвестиционного фонда, строительство дороги к Эльгинскому месторождению в Якутии шло совместно с РЖД. Также оказывалась господдержка при освоении новых месторождений в Кузбассе (Менчерепское) и в Хабаровском крае (Ургальское), а также для окончания строительства портов Ванино и Усть-Луга.
Если cтратегические цели развития угольной отрасли будут реализованы, то угольную промышленность России ждёт большое будущее. Её образ как депрессивной, социально проблемной и отсталой отрасли будет забыт навсегда.